«Преходящи не только народы, языки и культуры. Через несколько столетий не будет существовать западноевропейской культуры, немцев, англичан, французов, как во времена Юстиниана уже не было римлян. Погибла не масса человеческих поколений. Перестала существовать форма, соединявшая некоторое число народов в одном общем жесте».

Эти слова принадлежат Освальду Шпенглеру. Автор первого философского бестселлера «Закат Европы» родился 130 лет назад – 29 мая 1880 года. Философ-визионер, предсказавший упадок европейской цивилизации, был чужд либералам, неприемлем для коммунистов и нацистов. Зато его почитателями были многие из руководителей неудавшегося заговора против Гитлера.

Гимназический преподаватель истории и математики Освальд Шпенглер был еще тем чудаком. Получив в 1910 году скромное наследство, он оставил работу и перебрался в Мюнхен, где жил отшельником. Мизантроп по натуре, он при этом был так чувствителен, что вид неудачного архитектурного фасада мог вызвать у него нервное расстройство и слезы. Впрочем, а каким еще быть настоящему, а не зарабатывающему на студенческих сессиях, философу?!

Еще в 1911 году – когда европейские державы находились на пике своего могущества, а США были еще периферийным изоляционистским государством – Шпенглер уже рассмотрел «Закат Европы» и принялся за написание своего главного труда.

Первая мировая война стала апофеозом европейской мощи. Европейцы втянули в решение своих проблем целый мир (кстати, в Америке, Африке и Азии долго не могли понять: почему вследствие убийства какого-то эрцгерцога заварилась такая каша). Но именно в ходе Великой войны Европа надорвалась… Публикация в мае 1918 года первого тома «Заката Европы» сделала из безвестного отставного учителя всемирно известного философа и пророка.

«Природу нужно трактовать научно, об истории – писать стихи»

Шпенглер категорически отбросил «невероятно скудную и бессмысленную» линейную схему истории «Древний мир – Средние века – Новое время». По его словам, эта схема актуальна лишь для Европы и лишена смысла для других культур.

В истории он видел череду рождающихся, проходящих период становления и умирающих (перерождающихся в цивилизацию) культур. Каждой из них присуще свое неповторимое мироощущение и способ самовыражения.

«Культура и цивилизация – это живое тело души и ее мумия…культура и цивилизация – это рожденный почвой организм и образовавшийся при его застывании механизм».

На примере множества аналогий (основной, по его мнению, способ познания истории), Шпенглер доказывал, что Европа на рубеже XVIII-XIX веков перешагнула в цивилизацию. А потому в ближайшие время неминуемо последует эпоха цезаризма (тут ему удалось предугадать череду диктаторов ХХ века) и неизбежный закат европейского величия.

Разумеется, что философ, отбрасывающий веру в прогресс и демократию (в которой он видел партийную коррупцию, манипуляцию общественным мнением и превращение парламентских выборов в комедию), не был воспринят либералами. К тому же, против либерального режима Веймарской республики Шпенглер последовательно выступал.

Не стал он своим и для других идеологий ХХ века. Ленин называл его “хныкающим” и заверял, что Шпенглером и “глупыми шпенглерятами” способны заниматься разве что только “образованные мещане”. Шпенглер платил большевикам таким же пренебрежением. По его словам, теоретически неприемлющий буржуазию марксизм, по сути «имеет абсолютно обывательский характер». Кстати, Шпенглер оказался во многом прав – Советский Союз развалили не внешние враги, а граждане, которых он достал необустроенностью. Как верно предугадал Владимир Маяковский, «обывательщины нити» для коммунистов оказались «страшнее Врангеля».

Конфликт с нацистами

Нацисты, безусловно, признавали авторитет и талант философа-консерватора. Еще в 1929-м главный идеолог НСДАП Альфред Розенберг, хотя и упрекает Шпенглера в том, что тот «не видит расово-духовные силы», но, тем не менее, называет его труд «великим и полезным».

Однако Шпенглер не признавал за нацистами авторитета. Уже после их прихода к власти Шпенглер и Гитлер встретились, но их разговор окончился ничем. Никто никого ни в чем не убедил. Вскоре философ вежливо, но однозначно отверг приглашение министра пропаганды Йозефа Геббельса к сотрудничеству. Зато вышедшая в том же году книга “Годы решения” стала манифестом консерваторов против национал-социалистов:

«К власти пришли люди, упивающиеся властью и стремящиеся увековечить то состояние, которое годится на мгновение. Правильные идеи доводятся фанатиками до самоуничтожения».

Шпенглер иронизировал над “легкомыслием” тех, кто стремился “построить политику на расовом чувстве”, тогда как в настоящей политике «речь идет не о длине черепа, а о том, что скрывается внутри его».

“Годы решения” имели большой успех – тираж перевалил за 100 тысяч. Национал-социалисты, поначалу решившие игнорировать Шпенглера, решили ответить. Контратаку начал главный нацистский философ, профессор Боймлер. Упрекнув философа за то, что тот ни разу не упомянул в книге “ни имя Гитлера, ни слово национал-социализм”, он назвал Шпенглера пропагандистом “фаталистической рабской морали”. Вскоре появилась книга “Годы преодоления”, клеймящая “брюзжащим интеллектуала”.

В декабре 1933-го Геббельс издал распоряжение: «Нежелательно вести дальнейшую дискуссию о Шпенглере. Правительство просит больше не упоминать имени этого человека в печати”.

Однако вскоре Геббельса «ослушался» Гитлер, публично заявив: «Я  не последователь Освальда Шпенглера! Я не верю в закат Запада. Нет, я усматриваю дарованную мне Провидением миссию в том, чтобы воспрепятствовать этому».

Ответ Шпенглера услышали немногие, но «где надо» стала известна язвительная реплика философа, что «”Закат Европы” – книга, прочитанная фюрером в объеме лишь титульного листа».

Окончательный разрыв между властью и философом произошел после “ночи длинных ножей” – 30 июня 1934 г., когда в ходе чистки погибли не только руководители штурмовиков, но и многие консервативные противники нацистов. Среди убитых оказался и друг Шпенглера, музыкальный критик Вилли Шмидт, которого эсэсовцы перепутали с группенфюрером СА Вильгельмом Шмидтом. Вскоре после похорон друга Шпенглер сформулировал общий для национал-консерваторов вывод:

«Мы хотели покончить со всеми партиями. Осталась же самая отвратительная». 

Отверженные пророчества сбываются

Философ ушел в себя (ему было не привыкать), работал над новой книгой. В ночь с 7 на 8 мая 1936 г. в своей мюнхенской квартире Освальд Шпенглер скончался. А через девять лет – в мае 1945-го – не стало и «тысячелетнего» Третьего Рейха. В последние дни войны в разбомбленном Берлине доктор Геббельс записал в дневнике: «Вы думаете, это гибнет Германия? Нет, это гибнет дух».

После Второй мировой войны Европа окончательно утратила мировое лидерство. Европа потеряла экономическое, военное и даже демографическое первенство. Если в XVII-XIX веках европейцы завоевали, освоили и даже заселили целые континенты, то теперь в стремительно стареющую Европу хлынули потоки мигрантов. Причем, как в свое время позднеантичный Рим перестал «переваривать» варваров, так теперь Запад смирился с мультикультурностью…

Сейчас, говоря о евроинтеграции, стоит видеть не только очевидные плюсы этого процесса, но и помнить предостережение великого философа-визионера Шпенглера:

«Будущность Запада не есть безграничное движение вверх и вперед по линии наших идеалов, тонущее в фантастически необъятном времени, но строго ограниченный в отношении формы и длительности, неизбежно предопределенный, измеряемый несколькими столетиями, феномен».

Дмитро Шурхало, для «ОРД»

P.S.: В завершение хочется привести несколько по-своему актуальных цитат из «Заката Европы»:

О переходе культуры в цивилизацию

— Великий перелом наступает тогда, когда в повседневном мышлении высококультурного населения начинается поиск «причин» для рождения детей. У природы нет таких причин… там, где осознаются основания для постановки жизненно важных вопросов, под вопрос ставится сама жизнь… И в буддийской Индии, и в Вавилоне, и в Риме, как и в современных городах, выбор «спутницы жизни» превращается в духовную проблему, в то время как крестьянин выбирает мать своих детей…

— Не имеет никакого значения, почему женщина не видит необходимости в детях: американка боится пропустить сезон, парижанка –потерять любовника, героиня Ибсена считает, что «она принадлежит только самой себе»… Те же факты в сочетании с теми же «причинами» можно найти и в александрийском, и в римском, и, разумеется, в любом другом цивилизованном обществе… Многодетный отец семейства в большом городе становится посмешищем.

— Цивилизацией мы называем ту стадию развития культуры, где традиции и личность теряют свое непосредственное значение и любая идея, чтобы быть реализованной, должна быть прежде всего переосмыслена в деньгах. Если на ранних стадиях человек был богатым, потому что имел власть, то теперь он имеет власть, потому что у него есть деньги. Демократия – это доведенное до совершенства тождество денег и политической власти.

— Характерно, что ни одна конституция не признает деньги как политическую величину. А содержит только чистую теорию.

О роли СМИ

— Диктатура партийных лидеров опирается на диктатуру прессы. С помощью денег она пытается оторвать массы читателей от враждебного влияния и привить всем собственное взращивание мыслей… Не существует более ужасной сатиры на свободу мыслей.

— В ближайшем будущем у нас три или четыре мировых газеты будут направлять мнения провинциальных газет и через их посредство – волю народа. Все решается небольшим количеством людей выдающегося ума, чьи имена может быть даже и не принадлежат к наиболее известным, а огромная масса политиков второго ранга, риторов и трибунов, депутатов и журналистов, представителей провинциальных горизонтов только поддерживает в низших слоях общества иллюзию самоопределения народа.

О национальном сознании

— Народы это не языковые, не политические и не зоологические единства, а единства духовные.

— Для меня народ – это единство души… Ни единство языка, ни единство телесного происхождения не играет здесь решающей роли. Отличие народа от населения, то, что выделяет народ из населения, заключается во внутреннем переживании понятия Мы… Название римляне во времена Ганнибала означало народ, а во времена Траяна – только население.

— Народ – это осознаваемая связь… Именно поэтому (во времена античности) не греки, а афиняне были народом, и лишь некоторые из них наподобие Исократа чувствовали себя прежде всего эллинами.